р. Шлина. 2002 год. Прислал А. Багдатьев

Бортжурнал байдарочного похода по р. Шлина 3-13 августа 2002 года.

Маршрут – оз.Шлино – Вышневолоцкое водохранилище.

(в координатах знак * обозначает градусы, во всех остальных случаях звездочкой помечены те примечания, которые сделаны уже в Москве после окончания экспедиции)

3 августа (суббота)

13:30 Близ Твери N 56*47’ EO 36*04’54”

*Наше путешествие начато от г. Москва на автомобиле УАЗ, принадлежащем фирме “C&S уборочное оборудование” за рулем находился заслуженный пчеловод РФ Евгений Уваров. Состав команды: капитан — Михаил Козлов, матрос – Александр Багдатьев, юнга – Татьяна Козлова (7 лет).

Была совершена вынужденная остановка, слетел ремень ГРМ, выкипел тосол, гидроусилитель руля порван в клочья. Миша (капитан) долго ходил с обрывком этого ремешка, похожим на крысиный хвостик, и тыкал его в нос всем желающим.

Был синтезирован лозунг для автомобиля УАЗ: «УАЗ – всегда свежее масло», потому, что оно течет и его приходится доливать постоянно.

Вахтенный матрос – Саша.

13:50 Там же. Героическими усилиями бортмеханика и капитана все устранено. Остается вероятность повреждения ступицы. Однако, тут же открылось, что приборы не показывают давления масла. Езда снова прекращена.

15:10 Близ Торжка. N 57*50’27.3” EO 34*59’54.2” (точность 8 м.)

перекус, проверка тех части.

15:55 Перекус проведен с блеском, переключен бак с горючим.

17:54 Достигли последнего населенного пункта, запланированного для высадки – деревни Выползово. N 57*52’17.8” EO33*42’37.2”

18:15 Преткнулись на военную часть. Нас не пропустили (*хотя через КПП, кстати, шлялись кто ни поподя). Армия рекомендовала объезд через горелые гаражи. N57*52’28.3” EO 33*41’34”

18:30 В окрестностях ВЧ. Встреча местных граждан – 2 молодые женщины, грудной ребенок и мужчина лет 25. Они безнадежно ждали машину туда, куда машины не едут. Поймали нас. Все у них получилось и они вывели нас на прямую дорогу к озеру Шлино. *Кстати, меня всегда потрясают комары. Я прихожу в лес и они меня жалят и тем добывают себе пропитание. И я всегда думал – как они рассчитывали, что я сюда приеду? А если бы я не смог и остался в городе – комариные семьи умерли бы с голоду? Примерно по этому принципу наши попутчики ловили машину – вечером в субботу в сторону глухого озера Шлино, на котором и деревень-то почти нет. Ну а если бы мы не приехали, а они с младенцем…

19:50 оз. Шлино. N 57*40’11.1” EO 33*25’36”

Прибыли на очень приличное место возле моста (река Шлина). Место было занято тургруппой на минивене. Картознак «мост» подпись ost 1 (*на навигаторе ) – мост через Шлину рядом с выпадением из озера. Пойманный мальчик стоянку разрешил. Выгрузка.

21:50 Полностью закончили разбивать лагерь и поужинали (3 сосиски на душу населения). Сообщаю уточненные координаты нашего местоположения. N57*40’11.1” EO 33*25’50.7” Если это вам о чем-нибудь говорит.

4 августа (воскресенье)

(*помнится, денек был очень теплый, солнышко с облачками)

10:00 Координаты те же (* Женя Уваров вместе с УАЗом провел эту ночь в лесу вместе с командой, поскольку ехать в Москву было уже поздно).

Утро началось в 05:00. С дикого треска дров. Женя в последствии пытался выдать этот гром за стук дятла в лесу. Нужно признать, что дятел должен был бы быть размером с медведя (*или с Уварова?) Потом Женя около 05:30 опять подошел к палатке и сказал, что пошел доставать блесну, зацепившуюся за березу. В 06:00 он сообщил, что блесна плывет мимо нас на березовой ветке, которую он не удачно срубил. Капитан и старший матрос, изможденные тяжелым переходом, понимающе переглянулись в спальных мешках. Была предложена следующая реконструкция событий: Женя утопил 2-3 блесны, срубил дерево, потерял топор и теперь радостно дожигает остатки дров, припасенных на завтрак, сломав предварительно спиннинг. Женя категорически опроверг эту реконструкцию, однако дрова исчезли. Видимо, их склевал дятел.

За завтраком выяснилось, что мы допустили ошибку в количестве взятых макарон. Макарон уходит на еду больше, чем планировалось. Маленький отряд встал перед угрозой голода. Капитан урезал пайки и выдачу пресной воды. Только собранные Таней ягоды спасли команду.

10:55 Произошло важное событие – наша рыболовецкая экспедиция получила название и приняла позывные «ёрш» (*мы должны были по уговору писать это слово древесным углем для Жени в тех местах маршрута, где он будет нас искать, если это место уже пройдено. В дальнейшем это правило четко и методично игнорировалось). Кроме того, Женя получил инструкции по нашей встрече (*инструкции были начертаны рукой капитана на клочке, оторванном от листка с раскладкой еды. Иногда в походе я ужасно жалел, что он так небрежно обошелся с этим документом).

Копия:

Вторник 13.08

  1. 10:00 мост пос. Красномайский (*фактически – 16:00)
  2. 12:00 мост к Борисовскому
  3. Мост перед Комсомольским 15:00
  4. После этого – в 18:00 – выезд на Е-95 в зону устойчивого приема мобильного телефона и ожидать там.

11:00 Начаты сборы вещей и в 13:00 закончены. Капитан считает этот результат удовлетварительным и поблагодарил за службу (*в дальнейшем, набравшись рекоходного опыта, команда никогда не заканчивала сбор и укладку вещей так рано. Самый ранний результат – что-то около 14:00 – но это по особому старанию).

В ходе утренних собеседований было отпущено 2 хорошие шутки:

  1. Женя: Я сжег инструкцию по приготовлению порошковой картошки. И команда, оставшись без нее не знала, что делать – пробовали есть сухую, пробовали ее курить…
  2. «Команда подмочила туалетную бумагу и встала на грань выживания. Команда с ужасом смотрела на мокрый рулон, собравшись на берегу» – запись в бортовом журнале.

13:00 За отличную работу по сборам, Таня набрала нам ягод – черники и малины. Черники в лесу более менее много, но уже осыпается.

Перед сбором байдарки осматривали реку. Капитан отметил сильное течение. И вообще река показалась ему требующей внимательного отношения в связи с коряжками (* и низким уровнем воды, кстати, явно виден старый, настоящий уровень – где-то на полметра, а где-то и метр выше*).

13:15 Приступили к сборке байдарки (*фрагмент интересен тем, что это единственная запись, сделанная в журнале рукой капитана*).

15:00 Закончили сбор байдарки. Работники веселятся на стапеле. При сборке был применен оригинальный метод – шкуру разогрели на солнце. (*байдарка – «Нева 3», шкура из ПВХ) После чего все трубки входили отлично. Мы – банда! Начали думать о месте следующей стоянки для перекуса. Командор, с присущей ему жизненной сметкой, сразу определил это место. Поэтому наши координаты те же. Пишите нам на старую широту и долготу. Впрочем, я могу отойти на пару десятых градуса (*правильно – секунды, Жюль Верн тут видимо ошибся*) в кустики. Байдарка при кликах торжества спущена на воду (см. об этом в вечерних новостях).

Встретили приветливую группу из двух байдарок (* одна из них очень понравилась капитану, видимо новый «Салют», он явно хочет дослужиться до капитана такого судна*). Миша лукаво им попенял, что они поздно вышли. Они оправдывались, а командор стоял на крутом берегу с развивающимися волосами, прикрывая торсом нашу, тогда еще не спущенную на воду, байдарку. Однако, потом признался, и все повеселели. (* эту группу байдарочников мы будем дальше называть «соседи». Там была одна четверка (вот этот «Салют») с семьей – муж, жена, двое детей и надувная двойка с двумя мужчинами, старше нас. Таня страшно желала в последствии встречи с соседями из-за детей).

5 августа. (понедельник)

12:05 Вчера прибыли на новую стоянку ost 2 в 20:50. Была куча дел и впечатлений. Наши координаты N 57*39’19.3’ EO 33*36’31.4”

(Порожки, железистый источник для Марины, полет над травой)

*Здесь в журнале большой пропуск, заполню его конспективно пока память еще свежа. После того как мы вышли из первой гавани, буквально за первым же поворотом вода в речке стала кудрявенькой. Порожки, точнее – перекатцы. «О, сказал капитан, эта речка-то настоящая, байдарочная, как в Карелии, даже лучше чем я думал!» И посмотрел на меня тем бездонным взглядом, который я так люблю у капитана, когда нахожусь в безопасном месте… Но сейчас я в безопасном месте не находился и взгляд командора пронзил меня от макушки до комуфляжных порток в которых я сидел. Начали прыгать. Капитан кричал: «Левым – сильнее, правым, левым назад, идем в язык, справа на бурунчик… А сейчас – не знаю…» Этой команды я не понял и покорился участи. Видимо примерно что-то в этом роде капитан и имел в виду. Но ничего – проскочили. Словом – повеселились. Причем достаточно долго. Потом река несколько успокоилась, а потом успокоилась совсем и мы стали плыть как каботажное судно с грузом тушенки. Спокойно и без суеты. Впервые прошли саргассово море – дикие заросли водорослей и кувшинок. И капитан, со свойственной ему простонородной меткостью, сказал: «Это уже не гребля, а копка водорослей!». Так мы работали некоторое время. Капитан даже похвалил меня, сказав: «Ты весла в воду макаешь, как девушка!» – видимо имел в виду наших девушек из олимпийской сборной по байдаркам и каноэ. Неплохо для первого раза, правда ведь. Пройдя так некоторое время, мы увидели рыжий-рыжий снизу берег. Такого цвета бывают раковины в рекламных роликах до применения чистящего средства. В цивилизованном мире таких вещей не поощряют, с ними беспощадно борются. Но тетя Ася здесь не бродит, поэтому командор радостно направил наш челн к этой ржавой жижице. «Смотри, воскликнул он, настоящий природный железистый родник!» С этими словами мой друг Миша зачерпнул что-то кружкой и дал попробовать мне, радостно блестя глазами. Я матрос на этом корабле, а не натуралист Чарльз Дарвин на «Бигле» – пришлось подчиниться. Выпил, конечно. Нет, я и раньше пил такую воду пару раз в общественных местах, но предпочитал об этом не вспоминать… Я поблагодарил капитана. А он, радостно рассмеялся и сказал, что вот Марине тоже прописывают железо и как бы было хорошо ей сейчас дать попить из этого источника! В принципе, я тоже все время жалел, что Марина не идет с нами, но не в этот раз… Тане тоже все очень-очень понравилось.

Из моих личных восторженных впечатлений о первом переходе могу вспомнить сейчас только невероятное ощущение, что ты сидишь, собственно говоря, по пояс в реке, но при этом не мокнешь и только крупные пучки водорослей, проходя, щекочут тебе пяточки. И славное ощущение, что ты летишь над этим водорослевым миром не то как птица, не то как рыба. Это – действительно, наверное единственное доступное человеку полноценное чувство плавания. Ни купание ни гребля на лодке ничего подобного не дают. В дальнейшем это впечатление полностью исчезло, поскольку капитан стал бороться за ходо-километры…

Позже мы проплыли мимо наших соседей, уже расположившихся на стоянку. Миша спросил их, как они прошли перекаты, выяснилось – что пришлось подклеиваться. «Зеленые, – пробурчал он себе под нос». Я выразил надежду, что нам и дальше будет также везти, но на это капитан мне заметил, что дело не в везении. «В чем же?» – наивно поинтересовался я? Капитан ткнул себя древком весла в грудь и скромно отвернулся.

Вечером прибыли на стоянку «ост 2». Это был крутой, обрывистый берег, заваленный какой-то арматурой и ржавыми металлическими оплетками. Капитан наступил на одну из них босой ногой, но ничего – повезло. Остальной берег в глубину зарос каким-то мусорным лесом, в котором Таня положила начало своей коллекции мхов и лишайников. Думаю, что Марина хорошо знакома с этой коллекцией. Думаю также, что ее следы в доме можно будет обнаруживать примерно до окончания Таней школы. Я знаю эти вещи! Сам был юным природолюбом. Словом, крепись, Марина, и готовь веник.

Самым замечательным на этой стоянке были сосны с частично снятой корой и частыми параллельными насечками. Здесь добывали смолу. На этом же берегу мы впервые покидали в воду удочки. Вот именно. Немного покидали… Со временем я полюбил это нехитрое занятие, поскольку, хотя оно и кажется абсолютно бессмысленным, но капитан почему-то очень уважает его, называет «рыбалка» и в этот момент не нагружает дополнительной работой. Хорошая вещь – рыбалка!

Итак, это были не записанные на месте впечатлений, о которых упоминает бортжурнал, касающиеся второй половины дня 4 августа. Дальнейшие записи были сделаны уже со стоянки «ост 3».*

Встали в 10:30. План дня – поиск хорошего места для рыбалки и стоянки. Место вскоре было найдено – на озере Глыби (напротив д. Узмень), примерно через 2 часа хода. Сделана дневка. Место хорошее, берег высокий, удобный сход к воде и видно, что здесь долго стояли лагерем. Наши соседи остановились чуть раньше, также привлеченные местом и, видимо, рыбалкой. Не знаю, почему все так любят эту плотву, которая здесь ловится… А еще мы все очень радовались уткам, которые здесь чрезвычайно доверчивы. Из потерь – сломалась моя спинка байдарки. Лодка не рассчитана, видимо, на мою мощную, академическую манеру гребли. Вечером выпили с Мишей воды без газа. А я потом среди ночи смотрел на звезды, мокрыми от слез глазами.

*Командор сказал, что тоже наблюдал этим вечером в бинокль интересные межгалактические явления. Кстати, наш друг и эксперт Леша Кирюшин дал кое-какие после матчевые комментарии на этот счет. Они сводились к мысли, что перелив содержимого в непривычную посуду погубил не один десяток хороших походников. Но мы остались живы. А вы, граждане – не переливайте.*

6 августа (вторник)

Дневка.

Итак, произведя необходимые наблюдения за звездным небом и сверив их со звездным атласом (для учащихся средних школ), я определил наши координаты. N 57*38’40.7” EO 33*41’55”

Кстати, GPS навигатор, который мы взяли с собой (eTrex Vista), нам очень нравится. Вчера во время гребли с помощью него мы определили, что байдарка идет со скоростью 5-6 км/ч. Наверное, может и быстрее. *Максимальная скорость, которая была нами зафиксирована – 12.6 км/ч. Значит, за 5 ходовых часов можно пройти 63 км. За 10 – 126 км. Главное пораньше встать. Что ж, учтем это при планировании километража следующего похода.*

Самые главные впечатления дня – это легкая затуманенность в первой половине, объяснения которой я не мог найти, даже специально перечитывая бортжурнал. А дальше события развивались стремительно. Главным из них была война с Фауной в целом. В то время, как Флора тихо цвела полуосенними цветами, стыдливая, как невеста, Фауна обрушилась на нас. Сначала наглели утки. У Тани даже появилась обязанность – гонять их как можно дальше. Потому, что они отнимают у нас еду, а ранним утром приходят в лагерь, как мародеры – крякают и обшаривают посуду, бесстыдно ей бренча в 6 утра, к тому же. Сначала мы думали отогнать их просто. Я бросил в утку шишкой. Она ловко пригнула голову, не сходя с места, и укоризненно посмотрела в мою сторону. Они ходят вокруг в траве как мыши. Они едят все, включая огурцы и лимоны. Да, да, я бросил для проверки одной лимон. И впервые в жизни увидел утку с долькой лимона в клюве. А на рыбалке я расталкивал уток кончиком удочки, чтобы не мешали забросам. И так далее. Стоянка была названа «утиной». *Мы, кстати говоря, даже стали изобретать с Мишей новые методы утиной охоты, основанной на том, что эти наши утки везде бродят и совсем не летают. Чуть не наступают на ноги, как некультурные люди в автобусе. Наиболее эффективными методиками охоты были признаны – либо постановка пехотных мин (правда, в этом случае вкусные утиные ножки пришлось бы собирать по всему лесу), либо рыть на уток волчьи ямы с кольями. Первое – быстрее, второе – качественнее. Правда, за недостатком времени, осуществить этого не удалось.*

А потом на нас напали коровы и овцы. Бродячие озверевшие домашние животные в составе 1 корова 2 бычка и 2 овцы нагло обыскивали лагерь в поисках легкой поживы. Командор с веслом на перевес спасал лагерь от разорения, остальная команда благоразумно спасала свою жизнь. *Правильно, каждый должен заниматься тем, что у него получается лучше *.

Несмотря на принятые меры, корове удалось обожрать нас на буханку черного хлеба и полкотелка риса, заботливо сваренного мной к обеду (всего лишь за 5-6 часов, подливая понемногу холодную воду, можно приготовить отличное блюдо – дам рецепт всем желающим). Хлеб корова куснула с жадностью. А вот кашу лизнула только один раз и плюнула. Миша укоризненно посмотрел на меня. А что я – я же не обязан угождать вкусам каждой наглой коровы. Я для людей готовлю! *В дальнейшем эту кашу доели утки и причем, хочу подчеркнуть, с огромным аппетитом. Просто в утках, видимо, меньше снобизма, чем у коровы и Миши.* Коровья банда приходила дважды…

А вечером мы плавали на рыбалку. Миша отдал всю одежду Тане, которая мерзла на воде, и в голом виде поймал двух приличных щурят, а я в одетом виде поймал 3 или 4 плотвы размера, о котором здесь говорить не время и не место.

Вообще, из-за сухопутного образа жизни, дисциплина страшно упала. Командор-капитана все чаще называют «Миша» и его приказы «повесить на рее» не выполняются. Все разболтались настолько, что даже было принято решение всей командой перейти на Танину манеру общения и когда что-то нужно – плакать и канючить. Например: «Миша-а-а, ну отцепи мне блесну-у-у…»

Чтобы не допустить разложения, капитан принял решение на завтра выйти в море.

7 августа. (среда)

Утиная стоянка. Подъем 09:30. Все чистятся. Матрос заполнил бортжурнал за пропущенное время.

8 августа. (четверг)

N 57*40’09” EO 33*56’53.7” Стоянка в высоком сосновом бору «ост 4».

Пользуясь любезным разрешением капитана, использую эти 20 минут (*которые превратились часа в 1,5, что позволило манкировать некоторые матросские обязанности, как сейчас помню* ) для приведения в порядок нашего путевого дневника. Сначала просто цифры.

За вчерашний ходовой день было преодалено 25 км. пути со средней скоростью 4,6 км/ч и максимальной скоростью 9,6 км/ч. Время в пути – 5 ч. 23 мин. Время остановок – 58 минут (*командор раскуривал военно-морскую сигарету, Таня с Сашей жевали колбасу и «Минтон»*). Наша стоянка находится близ населенного пункта «Куженкино», который только предстоит пройти. Вчерашний ходовой день был прекрасен, многие явили чудеса мужества и твердости характера. Такие дни должны входить в историю. Во-первых, мы довольно быстро прошли озеро «Глыби» (*довольно узкое и очень вытянутое*), несмотря на отсутствие течения. (*перед началом движения, кстати, мы выбрали сеть, кинутую накануне, и в ней оказался один подлещик. Он мне понравился, капитан презрительно сплюнул за борт. Кстати, может это была и она, кто знает (в смысле лещиха)…* ) Грести было трудно, но ветра не было, поэтому ничего. *Мы, отталкиваясь от воды, как учил капитан, медленно прогребались вдоль берегов, на одном из которых увидели дикое ранчо с загоном и газиком. Видимо там и проживает лесник, который отправляет своих бессовестных животных на разбой и ограбление бедных байдарочников. Капитан хотел дать по мерзавцу залп, но выяснилось, что его жена Марина забыла положить в мешки как кормовые, так и носовые орудия. Пришлось проглотить обиду.* У места выпадения реки Шлина из озера Мишка упустил хорошую щуку, и развел, как он сам говорил, «еврейские стоны». А когда я, чтобы утешить его, сказал, что рыбалка это не рыбный магазин и вообще, может быть это просто пучок травы, он на меня посмотрел нехорошим взглядом и хотел что-то сказать, но видать вспомнил себя и постеснялся Тани. Кстати, Таня получила в нашей бригаде имя «Капитанская дочка», поскольку так оно и есть. Самого капитана зовут «мистер Ван Вейден, сэр», а меня называют «старший помощник Лом». Но это прозвище не очень закрепляется, поскольку не очень соответствует моей фигуре. Лом – это что-то глупое, но мощное. Видимо, в ближайшее время для меня будет придумано что-то другое – более гнусное, обидное и несправедливое. И всем понравится. Как всегда…

Впрочем, это детали. После оз. Глыби мы пошли по Шлине. Шлина, надо заметить, оказалась речкой не простой. Она стала шире, но мельче. И, кроме того, мы увидели, что такое «коэффициент извилистости 3», *который стоял на карте*. Не только я, но и наш капитан утверждал, что не видел этакого. Эта речка похожа на тросы для палатки, когда их вынимаешь из мешка. И вот стоишь в руках с этой тысячью петелек и узелков и тоскливо озираешь публику: «Ну что же это такое, а…Ну как же так можно, а…» Те же ощущения приходят и когда держишь в руках карту Шлины – кольца, завитушки какие-то, ушки и развилочки. И начинаешь понимать, что сегодня будет день весла. Потому, что на практике это значит, что за полчаса проходишь столько, сколько пешком за 5 минут, несмотря на посильную помощь течения (2-3 км/ч). Я понимаю, живописность и извилины нужны для душевного подъема, но… Словом, кружились мы по этой водной карусели до позднего вечера. Прошли реку «Граничную», очень похожую, по словам Миши на «Песь». Долго гоняли по руслу реки очень большую серую цаплю, которая хотела тихо постоять на одной ноге и поесть лягушек, а тут мы со своей байдаркой… При прохождении поселка «Комсомольский», который Миша называл «Архангельским», уверяя, что это именно так и должно было когда-то называться, мы чуть было на попали на первый обнос (сухопутный обнос байдарки вокруг непреодолимой водной преграды – прим. автора). Патриархальный деревянный мостик, весь сбитый из серых дощечек и латок, видавший царей и первых секретарей, был живописен, но течение под ним перегораживало упавшее дерево. Но из-за этого местные жители совсем не переживают и не лезут в воду с топорами да пилами. Видимо потому, что они тоже видели царей и секретарей и поняли, что главное – беречь силы. *Но на этот раз нам не пришлось вытаскивать Большого Полосатого Друга (так зовут любимый Мишин гермомешок с бакалеей) и других наших любимых друзей, вплоть до маленького Бантика (так зовут любимого зайца Тани). Нам повезло – левее оказался свободный проход. Мы ловко выгреблись и вытолкались из-под самого моста и пошли в другую струю. Кстати, под таким мостом с поваленным деревом, по словам Миши, должны были стоять толстые рыбы и весело вилять хвостиками. Если так, то они и сейчас там виляют. Было не досуг.* В самом поселке Комсомольском, удивительно длинном, в котором Шлина – что-то вроде улицы Горького (по крайней мере, когда плывешь по ней на байдарке, кажется, что едешь по главной улице города ), я показал Мише и Тане, как ласточки пьют, летая над водой (что в свое время вычитал у нашего знаменитого орнитолога Кайгородова и теперь видел воочию). На что капитан, с присущим ему знанием жизни возразил: «Что ласточки, вот жители Комсомольского пьют, это – да…» Кстати, Комсомольский – это какие-то военные дела. В нем совершенно пропал сигнал спутников навигатора – видимо стоят глушилки, поскольку это Объект. *А вот мы совершенно спокойно плыли по нему и наблюдали, как секретные мужички в секретных вытянутых трениках ругаются со своими тетками секретными словами. Хорошая вещь – байдарочный туризм. Лучший отдых для шпиона!.* Вышли из Комсомольского мы в час вечернего клева. В этот день мы убежали от тучи и видели, как над пронизанной солнцем рекой выпрыгивают блестящие рыбки. Дно стало песчаным, бархатистым, коричнево-золотым…

И мы начали искать место для дневки (а сначала для ночевки). Вот тут-то нам и поддали вражьи петли реки! Берегов для высадки не оказалось – то истоптанные коровами пляжи (а корова, как известно, существо злое, обжористое и беспринципное. Кроме того, у него мухи под хвостом). То сосновые боры на таких отвесных стенках, что штурмовать их можно только с альпенштоком. И причем все это до состояния «дежа-вю». Река вертится и перед глазами: болото – стенка, болото – стенка… Так мы проплавали почти до самой посадки солнца за горизонт. Но, наконец, командор высмотрел что-то в горных высях. Высадился, и нашел очень приличную стоянку, которую «прошлепали» наши «соседи» — группа байдарочников, с которыми мы идем на перегонки от оз. Шлино. *Кстати, впоследствии мы нашли их следы на этом берегу – видимо тоже высаживались, но не смогли отыскать удобную тропу наверх. А она была!*

Странно, несмотря на изнурительный поход, мы были достаточно бодры. *Я даже, единственный раз за весь поход, несколько испугал командора своей бодростью, перетаскав большую часть груза снизу вверх. На самом же деле я просто замерз и хотел согреться. А он до сих пор думает, что я супермен. Впрочем, это приятно.* Стоянка казалась прекрасной — хороший сосняк, пологий спуск к воде (*правда, перекрытый упавшей березой. А рядом стояла усыпанная ягодами черемуха, которую мы, на всякий случай, объявили Тане отравленной врагами*), кругом опушки полно дров, поскольку это – заброшенная делянка. Но сразу огорчил проезд какого-то мотоциклиста с лицом полицая, огорченного тем, что родился не в свое время. Он тихо уехал на своем дрововозном мотоцикле воровать лес, оставив по себе неприязненные впечатления (* и начало детской песенки: «гудят лесовозы, идут дровокрады, а мы вместе с Таней играем в «чижа». Сразу скажу, что на этой стоянке мы наигрались просто взахлеб. Я научил Таню «чижу», а она меня куче детских игр, пока Миша ходил ловить рыбку. Чему я был очень рад. Поиграю на работе со своими корреспондентками: «два великана, одна раскладушка, три зонтика, спасибо…»*). А позже, когда мотоциклетный полицай ехал обратно (видимо из Куженкино) мы даже залили костер, пустив кучу белого пара, чтобы в темноте не видеть его неприятное лицо. *Замечу, что в последствии выяснилось – эти типы на мотоцикле (а они менялись), ездили не за дровами, а за сеном, которое выкашивали где-то за поворотом – Миша их видел во время рыбалки. Но это их нисколько не извиняет. Эти меняющиеся мотоциклисты приобрели у нас наименование мотоциклиста Михеева (Медведева). Да, на этой же стоянке я потихоньку выпустил пойманного нами несколько часов назад подлещика (того, из сети на озере Глыби), дело в том, что Таня очень привязалась к этой милой, дружелюбной рыбке, а Миша посмотрел на меня очень жалобно – мол, друг сердечный, милый, неужели этим вечером вам всем так хочется рыбы и моих мучений. И я спас своего друга. Страшная речная приговорка на сей случай гласит: «На корм ракам!» Моряки таких ужасных слов не знают! *

Что касается ночи, то ее можно отметить особо. По впечатлениям таких ночек хорошо писать сочинения типа: «О пользе молитвы на ночь». Около 02:00 вокруг нашей палатки начала бегать, крича, маленькая сумасшедшая девочка. Кричала жалобно – до озноба. Мы молча лежали в палатке плечом к плечу, мечтая о небольшом танке или возможности вызвать боевые вертолеты… Нет, мы поняли, что это ночная птица *в конце одного из криков Миша, да и я, наконец расслышали какие-то не человеческие, а птичьи нотки *, но ощущение все равно было гадким.

Это были впечатления от 7 августа.

Сегодняшним утром (сейчас 11:28) я еще не сделал ничего полезного – сижу и пишу бортжурнал.

А из новостей, я, во-первых, узнал, что капитан недолюбливает лешаков, что он мне недвусмысленно и заявил (по результатам ночки-то). Видимо, как всякий опытный мореход по рекам, он не понимает эти сухопутные глупости.

А кроме того, мы выяснили на опыте, что гречка, при варении каши, дает бурную коричневую пену. И видимо едоки гречки, должны ее сдувать перед едой с тарелки (как любители пива с кружки). А потом она патриархально повисает у них на усах.

И еще – утром впервые пошел дождик и вообще похолодало. Ложился спать в свитере.

*Далее в бортовом журнале очень большой перерыв. Аж до 11 августа. Что мы делали, где были, спросит читатель. И будет прав. А кому он должен задать этот вопрос? Пусть он спросит Михаила Козлова – гонителя свободной мысли и свободного слова в этом походе! Ему, ему пусть будут обращены все негодование и заслуженные упреки читателя. Кто тихо бросал, проходя мимо притулившегося было с дневником на коленях, автора: «нет времени», «в штольню», «потом». Он бросал, он говорил! Вот почему во многом бортжурнал превратился в какой-то дневник уездной барышни, полный воспоминаний и чувств, и перестал быть простым и точным документом речного путешественника и наблюдателя.

Что касается очередной изнурительной дневки на «ост 4». Запомнилась она прежде всего дождем. Я первый, и единственный раз за весь поход опробовал комплект непромокаек. Миша, правда, радовался этому дождику, говоря, что это и есть настоящий поход, который он мне хотел показать. Но мне кажется, что он кривил душой. На самом деле хорошо было бы, конечно, если бы дождь застал нас на реке, мы не успели бы толком надеть непромокайки, выползли на осклизлый берег и, извалявшись по уши в грязи, часов за 5 поставили бы лагерь, и наевшись на ночь жижи из размокшего хлеба, дрожали среди отволглых вещей до утра. И чтобы Таня при этом, конечно, стонала беспрерывно, и все бы это продолжалось неделю подряд. Вот это было бы то, что надо (по мнению капитана)! Но ничего, все ведь еще впереди, поплаваем, Мишка!

А еще радовался капитан этому дождю потому, что надеялся, что ночью не прилетит наша маленькая сумасшедшая девочка (или мальчик, как казалось самому Мише). Правда, Таня очень жалела, что не слышала всего этого и прямо-таки призывала ее. Но мы с Мишей хором проявили строгость, так что Таня от неожиданности замолчала, а потом отвлеклась.

Но вернемся к дождю. Правда, в этом дожде что-то было. Мы пили чай с дождем и ели кашу с дождем и дождь мыл наши оставленные тарелки. И сквозь усатый дождь проезжал, блестя фарой, мотоциклист с сеном два раза в день. А когда мы улеглись, в палатке было непривычно темно (ведь вообще-то мы застали обрывки белых ночей – здесь севернее, чем в Москве), и в темноте я начинал видеть свою руку только когда касался ею носа. И Миша тихонько, чтобы не разбудить свою дочку, говорил мне, что удивительно любит этот тихий мирок, который создается в палатке ночью во время дождя. И, кстати, научил меня интересной походной штучке. «Ты знаешь, спросил он меня, зачем мы взяли с собой сухой спирт?» «Нет» «Для того, чтобы греться. Вот если бы еще было чуточку похолоднее, мы бы сняли лопасть с весла, внесли в палатку и зажгли на ней таблетку спирта. И через короткое время стало бы теплее. А вообще так можно очень жарко палатку натопить!» Я совершенно разомлел от этих историй и стука дождя, так что даже в голову полезли какие-то темы для бардовских песен (Боже, что делает поход с людьми!). Одна, помню, должна была рассказывать о пропитанных дымком костра детских игрушках дочери, и этот запах, исходящий от плюшевых зайцев, лирический герой чувствует уже вернувшись домой, и вспоминает все, что с ними происходило. Н-да…

На этой же стоянке мы все в первый раз в жизни увидели самого большого нашего дятла, который называется «черный дятел» или «желна». Мы наблюдали его в бинокль. Должен сказать, для незнающего человека – удивительная птица. Во-первых, я никогда ничего не слышал от дятла, кроме стука, а этот чуть ли не пел! По крайней мере, позывка у него достаточно сложная и интересная. И сам он крупный и совершенно черный, размером с ворона – большая птица. Только шапочка на голове красная. Мы с Таней нашли его тут же в «Полевом определителе птиц» и страшно радовались. А потом, когда дятел перелетел, я вспомнил, рассказ Кайгородова, что дятла можно подманить, подражая ему постукиванием палочкой по дереву. Дятлы дико не любят сородичей и прилетают разбираться. Мы все принялись за дело. Но через некоторое время решили прекратить, потому, что не знаю как дятлы, а лесники на такой треск могли слететься. Звуки были похожи на вечеринку пьяных лесорубов. Дятел не прилетел. Здесь же с Таней видели в бинокль кукушку.

На следующее утро мы не торопясь просушивались, а Таня меж тем в свое удовольствие прыгала по песчаному обрыву. Она каталась по нему, рыла какие-то норы и, будучи одета во все чистое, уже через пять минут превращалась в какое-то песочное пирожное – вся шершавая, желтая и только одни темные счастливые глаза. Мы пустили это дело на самотек… Своим чередом собрались, своим чередом отплыли. По пути наиболее забавным было пересечение местности, отмеченной на карте знаком «сараи». Представляете – малонаселенная река и вдруг на карте нарисовано несколько километров сараев. Что за сараи такие? Мы это поняли, когда в эти сараи с диким ревом и грохотом сел МиГ. А потом из сараев же вылетел другой. А на берегу сараев стоял тихий мирный человек в плавках. Но даже эти плавки его были почему-то настолько выразительны, что хотелось обращаться к их носителю «товарищ майор», хотя никаких знаков отличия на этих купальных, в сущности, трусах не было. И еще мы видели солдатика со спиннингом в руках, которого фотографировала пожилая чета. Видимо, приехали к служивому родители – дали отвести душу ребенку. Мы их спросили, где мы, что мол за сараи. А они нам и говорят: «Это Н-ский гарнизон, и тут кругом гарнизоны» (Видите, кстати, как я здорово умею хранить военную тайну своей Родины — не назвал имени гарнизона. Мы, русские люди, вообще все такие! Кремень!)

Кое-какие воспоминания об этом периоде нашего плавания есть и в продолжении дневника, здесь я просто немного хотел их дополнить по памяти.*

11 августа (воскресенье).

N 57*38’27.5” EO 34*16’55.8”

Мы находимся на стоянке «рыбной» (*в последствии переименованной в «край одинокого козодоя» *) на слиянии рек «Крупица» и «Шлина». Стоянка отмечена на навигаторе как «ост 6».

Все предыдущие дни бортжурнал не заполнялся в связи с тем, что мы шли, шли и шли на …, словом, шли по Шлине. Капитан вел нас по тому единственному пути, который он чувствовал своим речным сердцем. Улавливал случайные течения, ориентировался по пролетающим тучкам, вел допросы тех мальков, которых мы вылавливали из воды. За время путешествия мы спасли кучу рыбы тем, что ее не поймали, зато истребили море тушенки. За что – не знаю.

О впечатлениях от реки. Я хорошо, очень ярко запомнил свое весло. Оно гладкое, алюминиевое и тяжелое. Оно и сейчас стоит перед моими глазами, потому, что капитан угрожает мне им, призывая к погрузке. За это время была сделана одна стоянка – возле военного аэродрома («ост 5»). Мы плыли мимо военных городков. И капитан даже просил называть его сержантом на время прохождения в армейской зоне. Утром он пытался заставить меня почистить ваксой резиновые сапоги… Мы обогнали соседей, а стоянка была сделана на дороге, по которой местные ездят на свои веселья. Всю ночь я ожидал праздничных машин, но они не пришли. *Мы, конечно, приняли кое-какие меры предосторожности – например перегородили эту дорогу упавшими деревьями и веслами. Впрочем, если бы кто-нибудь поехал, то то обстоятельство, что они разбили бы машину об эти ветки, наверное добрее бы их не сделало…* Стояли над самой водой, *потому, что дорога шла берегом. Кстати, она сильно осыпалась и была частично подмыта. Естественно, эту стоянку выбрали из-за того, что надо было уже вставать где угодно – сильно смеркалось. (А это, в свою очередь, было вызвано длительной просушкой вещей на предыдущей стоянке после дождя. Словом, экипаж опять не был ни в чем виноват.) А шли мы, как уже говорилось, мимо сплошных гарнизонов. И командор даже мечтал о том, чтобы пропороть шкуру байдарки, потому, что это «вынужденная остановка и следовательно – уважительная причина». Капитан серьезно готовил себя к допросам у особиста-контрразведчика. Кстати, припомнились и знаменитые Гришины «начифиренные новогодние деды на ЗиЛах». Из-за армии мы, конечно, пропустили массу хороших стоянок. Одна было нам совсем уже понравилась, и капитан высадился на берег. Но вскоре вернулся и, крикнув «полный ход» греб некоторое время в сосредоточенном молчании. Видимо в этот момент мы и достигли рекорда скорости за поход… Оказалось, что на стоянке в бору глазам капитана открылось зрелище величественное и необъяснимое – на большом пространстве в землю были врыты сотни бревен. Древний Рим, египетские фараоны и советская армия – вот три силы, которые способны на нашей земле порождать подобные явления. Капитан приоткрыл нам завесу тайны – что это могло быть. Он сказал, что, возможно, это был старинный военный ритуал «похороны окурка». Заключается он в следующем. Если офицер находит на плацу окурок, он немедленно поднимает роту (батальон, полк, корпус, армию) по тревоге. И всей многоголосой ватагой с песнями и бряцанием оружия они движутся к месту совершения ритуала, где выкапывается огромный котлован, на дно которого и захоранивается пресловутый окурок (и, видимо, несколько виновных). После чего, над свежей могилой возводится какой-нибудь чудовищный памятный монумент и офицер роняет две-три слезинки… Наш капитан – романтик (как и все капитаны). У него в запасе полно таких историй.*

Так или иначе, но к вечеру мы прибыли на «ост 6» («Край одинокого козодоя»). Прекрасное место для рыбалки, как отметил командор. Мне тоже понравилось. 3 заброса дали одного сорвавшегося окуня (*точнее, он выпрыгнул за блесной, но не смог ее схватить – из-под самого берега выдразнил *), плоский кусочек глины (очень твердый и гладкий), древесную корягу. Потеряны 2 блесны (в т.ч. утонул финский профессор, или он из Дании?) и зацеплен спиннинг. Хорошее место – всем рекомендую. Ночью видели полеты козодоя, слышали крики журавлей. По дороге на эту стоянку видели 4 бобров. Кричали: «Смотри, смотри, камеру давай!» Потом один из бобров выплюнул воду из трубки, протер водолазную маску и оглянулся на нас. Но мы еще некоторое время, по инерции, все равно смотрели на него, как на бобра и изучали повадки. Как натуралист скажу – бобер легко плавает под водой, занимает лучшие стоянки и пьет водку. Неприятный зверь. *Кстати, мать бобрового семейства, которая стояла на берегу с удочкой, сообщила нам, что здесь на удочки и спиннинги ничего не берется, но с помощью ружья можно набить порядочно рыбы – язей, лещей, щук, окуня и т.д.*

А место нашей стоянки действительно прекрасно – высокий берег, слияние речек, кувшинки, камыши, большой обзор и из-под берега бьют чистые-чистые родники. *Здесь была самая лучшая, вкусная вода за все время нашего небольшого путешествия. Еще берег интересен тем, что он сложен к низу из плотной пластовой глины и прямо под берегом достаточно большая глубина. А сосновый бор очень хорош — велик и просторен, и в нем полно уже созревшей брусники.*

Вечером над болотами и лугами, на которые открывается вид из нашего бора, начали кричать журавли. Они ввели команду в какой-то глубокий транс. В целом понятно, почему китайцы считали ее птицей бессмертия. Удивительный крик. В нем что-то есть и от забвения и отрешенности, и от живой памяти, и от жизни и от смерти, и от человеческого и от нечеловеческого. Но при этом журавлиного крика не боишься. Вот пугающего страха в нем совсем нет. Очень интересно – первый раз удалось так долго и внимательно слушать журавлей.

Кстати, стоянка, которую я немного поторопившись, назвал «рыбной», со временем переименована в «край одинокого козодоя». Хотя первоначально так называлась предыдущая стоянка, где мы видели мотоциклиста Михеева (Медведева). Но на этой козодоев больше. Козодой – это тихая птица с большими женскими глазами. Она садилась совсем рядом с нами и ничего не говорила. Приятная спутница вечеров. Мы с Таней, кстати, даже видели как козодой, ловко развернувшись в воздухе, схватил мошку. Точно «ночная ласточка», «нахтингейл» или как там по-ихнему… А вокруг медленно разливалась вечерняя заря. И в воде отражался Арктур, а не Сириус (что бы там не писал Паустовский про август). И в этот же вечер я крепко зацепил блесной кого-то или что-то в уже полуночной воде. Что это было – тупая бездушная коряга или сильная донная рыба – кто знает…

(*Кстати, Миша мне потом говорил, что он прямо-таки молился, чтобы я ничего не вытащил. И когда я попросил его объяснится, он ответил: «А как ты хотел, чтобы мы это чудовище на берег тянули? Ночью, на скользком (из-за родников), обрывистом берегу, без подсачника!» Складной подсачник мы в Москве купили. Но Миша его «забыл», ради доброй приметы. Не верьте в добрые приметы, господа!*)

А утром мы услышали голоса и вскоре увидели двух мужичков, которые оплывали на лодке лужки и островки, потому, что в полях вся трава сгорела и осталась только на реке. Они обкашивали эти клочки и плыли по реке в своем огромном пахучем стоге, в который превратилась их лодка. Мужики оказались хорошими и разговаривали ласковыми голосами. Мы понравились друг-другу. Потом на этой же стоянке мы сварили брусничную воду, которая очень понравилась всем, особенно Тане. Нам с Мишей она тоже понравилась. Выпив ее по полстаканчика на следующей стоянке («ост 7») мы пришли в бодрое расположение духа и глаза наши заблестели. Правда, брусничной воды, в отличие от воды без газа, мы выпили совсем в меру.

А вот пара воспоминаний «в навал», поскольку записи не велись.

  1. На стоянке «дождливой» мы сушили вещи и командор очень радовался, что впервые была выполнена его команда «повесить на рее». Мы повесили на рее Мишины и Сашины носочки, многочисленные Танины штанишки и многое другое. Там же была вывешена на просушку наша рыболовная сеть. Издалека все это напоминало рыбацкую деревушку в художественном фильме. Кстати, во время дождя мне очень понравились наши «ОЗК» (комплект непромокаемой одежды из ПВХ). Классная штука – стоишь под дождем весь мокрый от пота. Отличные ощущения!
  2. Проплывая под «мостом встреч» N2 (Борисовским) там где аэродром (перед стоянкой «дорога») мы увидели двух офицеров, которые ловили рыбку, посильно охраняя мост. Нам и раньше говорили, что здесь хорошо относятся к байдарочникам и это подтвердилось. Когда мы поравнялись с офицером он сказал нам вкрадчивым голосом: «А вы знаете, что там, куда вы плывете через 100 метров водопад? Оставайтесь лучше здесь – и тут же без всякой связи добавил – водки у меня много!» Кино, настоящее кино – «Особенности национальной охоты». Правда, водопада не оказалось. Но если бы мы остановились — возможно он назавтра и появился бы. Чего не бывает в русской глубинке, когда водки много…

Остальное напишу позже – пора рыбу ловить.

12 августа (понедельник)

N 57*35’46.5” EO 34*24’29.3” «ост 7» Остров.

13:00

Это – видимо последняя точка, последняя стоянка. Здесь наш маршрут завершен. Мы находимся на небольшом островке, омываемом со всех сторон питьевой водой Вышневолоцкого водохранилища. Находимся в виду поселка «Красномайский». Вчера, кстати, нам здорово повезло. Капитан говорит, что догадывался о такой возможности – обносить плотину при впадении Шлины было не нужно! Поскольку «втекающие» реки, типа Шлины и Цны естественно никто никогда не закрывает. Плотина, видимо, на «вытекающей» Тверце. Там, кстати, есть ГЭС.

Но прежде, чем попасть в эти места, нам пришлось как следует поплутать по водоемам, заливчикам и т.д. Шлина перед впадением в водохранилище сливается с Лонницей и образует кучу небольших «озер» и вообще разных водяных утолщений. Командор, проезжая по этим местам плакал горючими слезами. Наверное, последний раз он испытывал такие чувства, когда был маленьким мальчиком и мама водила его по магазину игрушек. «Здесь любая рыба может быть, Сашка, ты понимаешь…» – причитал он. Впрочем, что я вру, командор никогда не был маленьким мальчиком. Он всегда был сильным и мужественным капитаном. Тут я полностью разделяю точку зрения Тани. Пополнив командорскими слезами бассейн реки Шлина, мы двинулись дальше. И обнаружили, что ориентироваться в этих бесконечных прудах и заводях очень трудно. Несколько раз мы катались по кругу, как на карусели. «И мерно проплывает белый слон…» — как сказал бы Рильке. Но Рильке никуда не выезжал из своей Праги, к тому же он умер. Поэтому он ничего не сказал..

Очень сильно нам помог в ориентации навигатор и немного бинокль. Они порядочно сократили наш путь, иначе мы бы плутали очень долго. Наконец, показались строения Красноармейского. Внимание командора привлекли местные дома, выходящие на Шлину, потому, что прямо с мансарды или мезонина или антресолей можно бросать удочку в реку и смотреть на поплавок, попутно выполняя все домашние дела – препираться с женой, беседовать с другом по телефону, смотреть телевизор. Словом, делать всю мужскую работу по дому. А потом перед нами открылись широкие пространства водохранилища. Красивые и страшные. Особенно с непривычки, после уютных речных пейзажей. Дул легкий непопутный ветерок (когда он, интересно, дует попутный? Я вообще не понимаю как существовал парусный флот – видимо это выдумки). И было от этого ветерка в лицо жарко, потому, что весло грело со страшной силой. Для перекуса мы заехали в камыши ближайшего островка. Обозрев в бинокль водные зыби и глади выбрали вот этот клочок суши, на котором я сейчас сижу. Видимо, до образования водохранилища это был какой-то холм. Так что сижу на холме. Островок, кстати, оказался довольно грязненьким, обтуристенным со всех сторон. Ну ничего – лучше привыкнем к Москве. Да и в небе птички стали без всякой экзотики – чайки да вороны. Здесь же остались на дневку.

Дневка была, как обычно, изнурительна. Наш лагерь напоминал собой помойку небольшого промышленного городка. И мы, чумазые дети помоек, бродили среди разворошенных целлофановых пакетов со своими вещичками с выражением глупого счастья на лицах. Особенно счастлива была Таня, поскольку вода здесь была мелкая и очень теплая, а дни как один стояли жгучие. И она купалась не вылезая. Вся команда по очереди приставала к матросу, чтобы и он искупался. Матрос брезгливо ковырял пальцами ног цветущую воду и отказывался. Но все же солнце и его допекло, и он, стыдливый как Афродита, вошел в прибрежную пену водохранилища (видимо где-то рядом – химкомбинат!).

Удили рыбу. И даже ставили сеть – вечерком, озираясь в бинокль на рыбнадзор. Капитан при этом потерял свой кортик. Утопил в заводи, которую мы огораживали сетью.

Кстати, о рыбалке, нашу сеть, как выразился Миша «проверили». Мы вынули ее абсолютно пустой, хотя она вся пропахла рыбой. Я думаю, что местные просто не захотели допустить, чтобы мы запятнали себя убийством рыбы и взяли этот грех на себя. Вообще местных на лодках полно. Они гудят моторами по водохранилищу день и ночь как шмели. Ночью мы видели в бинокль очень отчетливо 2-х браконьеров. Они ползали вокруг нашего острова на скрипучей лодке, ставили сети, ботали в траве (т.е. выгоняли веслами рыбу из камыша) и переругивались тихо своими браконьерскими голосами. Настоящие преступники, поставленные обществом вне закона! Капитан отдал приказ огня пока не открывать. Поэтому фонарь мы потушили. Кстати, интересно, как хорошо видно ночью в бинокль. Мы отлично наблюдали согнутые, беззаконные фигуры браконьеров и их ночную работу. Возможно, они и обчистили нашу сеть – чтоб они несильно подавились рыбной костью! Чтоб им во сне явились замученные ими ерши!

Той же ночью мы наблюдали несколько метеоров из Персеид, хотя небо было сероватым от торфяного дыма. Один из них нас особенно поразил – прямо почти болид! Прочертил пол неба огненной полосой, размером с инверсионный след самолета.

А накануне, кстати, я поймал на спиннинг свою первую рыбу – окушка. Правда, не сам с заброса, а при ловле на «дорожку», т.е. когда блесна тянется за лодкой на ходу. Это событие настолько объемно, настолько захватывает мою душу, что я не могу быть объективным и поэтому умолкаю. Скажу одно – это была огромная, сильная рыбина, весом граммов 200 и вытащить ее – настоящая мужская работа. Естественно, ужинали рыбой. Ну, ради правды, открыли еще и тушеночки, чтобы не помереть с голоду…

Кстати, на стоянке был проведен маленький предварительный анализ нашего похода. Мы прошли 120 км. по карте (а фактически, с учетом извилистости, может быть и 150) и только сейчас поняли, что это произошло по чистому недоразумению. Я как-то спросил командора: «Слушай, а чего мы так мало стояли, отдыхали, ловили рыбку – все гребли да гребли, да вещи перекладывали?» А он мне: «Да это же ты все подначивал – сам греб да греб…» Выяснилось смешное недопонимание. Я-то думал, что в походах так и полагается – остервенело налегать на весло, чтобы пот лил и глаза света белого, по возможности, не видели. Проявлять, в общем, спортивный дух. А Мише, оказывается, неудобно было не грести, когда это делаю я. Так мы друг друга и нахлестывали всю дорогу. А то бы экспедиция закончилась у первого моста. Фу, как было бы глупо! Нет, я горд, что мы оказались героями, хотя и не нарочно.

Кроме того, последний день дал нам, как натуралистам, блестящее открытие! Мы поняли, что в реке Шлина и Вышневолоцком водохранилище обитает загадочное животное – блесноед. Он, в отличие от рыбы, ловится в здешних водах хорошо. Он охотится на блесны рыбаков и с жадностью пожирает их. Возможно, это реликтовое животное, поэтому предлагаю всем ихтиологам, уфологам и вообще психам всех мастей съезжаться к Вышневолоцкому водохранилищу и устроить по этому поводу надлежащую истерию, обеспечив ему славу озера Лох-Несс. Лишим покоя маленький, захолустный Вышний Волочек!

Ну вот, практически и все. В эту секунду капитан, видимо в последний раз, понуждает меня к делам и я, с грустью и желанием, иду исполнять его, может быть последнее в этом походе, указание по сборам.

*На этом заканчивается рукопись, найденная в бутылке «Святого источника», в которой, судя по запаху, хранили спирт. Мы привели ее полностью – без купюр и исправлений и не изменили ни одного имени в угоду обстоятельствам или общественным предрассудкам. Все было именно так.